СБОРЫ.

А мы с Колосковой и Общей Дочерью вчера ходили на выставку Тимирея Сутакова под названием «12».

Ну, как тоже, ходили.

Сначала-то мы собирались.

Колоскова, скажем, наносила на себя толстый слой краски, я искал пинжак, а дочь наша спрашивала.

— А куда это мы собрались? – спрашивала дочь — А что это за выставка? А вы мне колу купите?!

— На выставку, — отвечала Колоскова, — Тимерея Сутакова, нет.

Короче, обычные сборы на очередное культурно-массовое мероприятие.

 

АЛЕКСАНДР СЕРГЕИЧ.

Проходило мероприятие в старом здании центральной библиотеки.

На входе сидела крепкая пожилая охранница и зачем-то записывала фамилии входящих, а также их имена и отчества.

— Александр Сергеич – сказал я, но потом, как-то резко устав шутить, добавил: «Васильев».

Зачем мне вообще понадобилась шутить с представителем охранных структур было не совсем понятно.

Крепкая пожилая охранница внимательно на меня посмотрела, но пропустила дальше.

 

 

ТОРЖЕСТВЕННАЯ ЧАСТЬ.

Войдя, мы застали следующую картину.

В зале на стульчиках размещалось человек тридцать. Ещё человек двадцать стояли в разных позах у окошек. За отдельным столом овальной формы сидели с десяток старушек.

В углу, на стульчике ёрзал сам художник. Он был обрамлен затейливыми косичками и, судя по всему, немного смущался.

Его работы лежали в стеклянных витринах, но подойти к ним не было никакой возможности, ибо в самом разгаре была Торжественная Часть.

В её рамках энергичная девушка с микрофоном говорила правильные и умные слова.

Когда мы вошли в зал, она как-раз произносила слово «арт-объект», поэтому мы поняли, что попали по адресу.

Девушка скоро закончила свою речь, и мы уж совсем было ринулись к стеклянным витринам, внутри которых, аки в кощеевом яйце, было заточено творчество художника с косичками, но не тут-то было.

Старушки, сидевшие за отдельным овальным столом, внезапно принялись, прямо в микрофон, предаваться воспоминаниям.

— Мы с мамой художника, — говорила Первая Старушка, — учились в одном вузе. Я знакома и с его отцом. Таким образом создателей этого молодого человека я знаю лично.

— Судьба Тимирея, — читала Вторая Старушка по бумаге – была предначертана судьбой…

Художник сидел в уголке на стульчике и, кажется, слегка страдал.

Тут Третья Старушка, взяв в руки микрофон стала говорить что-то совсем уж непонятное и торжественное.

— Протокол номер девятнадцать президиума российской академии – сказала Третья Старушка в микрофон – министерства российской федерации учреждена…

 

На этом месте моя дочь не выдержала и зевнула.

Я немедленно вскочил с места, и возмущаясь вывел ее из зала в коридорчик.

— Я – сказал я торжественно – согласно протоколу, приказываю тебе, дочь, бегать по лестнице в течение как минимум десяти минут!

Дочь покорилась.

 

Через десять минут мы вошли обратно в зал в надежде, что Торжественная Часть уже закончилась. Или хотя бы стала чуть менее Торжественной. Или, быть может, у неё пропала Торжественность и часть стала просто частью. Куда там!

 

Пока мы ходили бегать по лестницам, за микрофон взялась Четвертая Старушка и провела несколько замученных присутствующих по, пока не очень тернистому, творческому пути художника с косичками.

— С 2016 по 2018 годы – говорила она громко и покровительственно – Тимирей жил и творил в странах Латинской Америки. И теперь он отчитается перед нами!

 

Художник, как мне показалось, немного втянул голову в плечи.

Но тут ему под нос сунули микрофон, в который хочешь-не хочешь, пришлось говорить.

— Выставка поделена на три части – сказал художник тихо – у каждой есть название.

— Ну давай, расскажи нам – сказала Четвертая покровительственная старушка – какие это там у них названия?!

 

— Знаешь, как всё было? – тихо спросила меня Колоскова – Всё организовали его родственники и такие мол, а тут вот скажет пару слов, допустим, Зинаида Алексеевна. КоротЕнько, буквально на полчасика.

А художник такой «Может не надо».

А родственники такие «НАДО!»

 

— Контекст диалога – тем временем очень тихо говорил в микрофон художник с косичками.

Я подумал, что сейчас-то нас пустят к недостижимым витринам.

Ведь всем известно, что после фразы «контекст диалога», вся говорильня волшебным образом прекращается и зрителей пускают осматривать шедевры современного искусства.

 

Но Колоскова была иного мнения.

Она заметила не очень заметного старичка, что сидел за небольшим столиком в национальном костюме и занервничала.

— Он здесь неспроста. – сказала она.

Как в воду глядела!

 

Сначала старичок некоторое время что-то говорил Обычным Голосом, потом стал говорить Торжественным и Низким голосом, а потом и вовсе ЗАПЕЛ.

Пел он долго, а после провёл важный обряд, состоявший из распития кумыса из фарфоровых чорончиков.

Прошло уже сорок минут, а люди не увидели ни одной картины, зато послушали многих, без сомнения уважаемых и интересных людей.

Некоторые, впрочем, не понимая своего счастья, потянулись к выходу.

— Не может же это продолжаться вечно?! – подумал я и решил-таки досидеть до конца Торжественной Части.

Оказалось, может.

 

— К сожалению, — сказала предыдущая старушка – мы тут немного нарушили очередность выступающих. И сейчас не совсем в свою очередь выступит племянник…

 

Чей конкретно племянник собирался выступить, я не расслышал, поскольку, схватившись за уши и за Колоскову с дочерью убежал из зала.

 

— Что это было? – думал я, сбегая по лестнице – Свадьба? На чьем юбилее мы только что были?! Где картины?!

— Куда же вы спешите, Александр Сергеич? – спросила меня крепкая пожилая охранница, издеваясь – даже выставку не посмотрите?

— Не посмотрю! – сказал я злобно и выбежал в снежную белизну.

 

В общем, выставку мы так и не посмотрели.

 

Гнусный Корреспондент