…один мальчик пошёл без спросу в лес и там был ужален козюлькою, его тело со следами ужаления нашли на следующий день грибники и отвезли в городской морг, об этом дольскому рассказала утром няня домна фёдоровна, когда дольский зашнуровывал башмак, правый или левый, спросил фонсека, правый, сказал дольский и вытянул правую ногу в синем башмаке, врёшь, сказал фонсека, мамой клянусь, сказал дольский и немного повертел правой ногой, фонсека, дурак, остань от него, сказал мейрелеш, а то что, спросил фонсека, увидишь, сказал мейрелеш, ну, хватит, сказал перейра, потом подерётесь, давай дальше, дольский, ну, и вот, сказал дольский, что и вот, спросил перейра, и всё, сказал дольский. мы помолчали. а может тогда домна врёт, с надеждой сказал фонсека, какие в мае грибники, ну, не грибники, сказал дольский, ну, ягодники. или цветочники. так грибники или ягодники, въедливо спросил фонсека, тебе не всё равно, спросил мейрелеш, мне нет, сказал фонсека, а тебе, ну, хватит, потом подерётесь, сказал перейра, дольский, что тебе сказала домна, грибники или ягодники, я не помню, сказал дольский, я зашнуровывал башмак. мы опять немного помолчали, глядя на башмак дольского. а домна точно знает, спросил перейра, может, она перепутала, говорит, что точно, сказал дольский, говорит, уже все знают, и на рынке, и везде. черт, сказал перейра. черт, черт, черт.
это была ужасная новость, просто ужасная. никто из нас не был лично знаком с одним мальчиком, но мы всё про него знали, и чувствовали, что он наш, один из нас, такой же, как мы. он так же, как мы, выбрасывал за окно шпинат и творог и прятал за обедом свою вареную рыбу в тарелке у младшей сестры, он выливал в мойку хлористый кальция, дразнил соседскую цепную собаку, переходил дорогу в неположенном месте, прогуливал уроки, разговаривал с незнакомыми и даже садился к ним в машину, лазал на крышу, ел снег, убегал без спросу на станцию и один раз сам уехал в лиссабон, он дерзил взрослым, корчил рожи пастору в воскресной школе, ел варенье ложками прямо из банки и воровал у отца сигареты, в общем, был таким же грешником, как и мы, только на наши прегрешения господь покуда смотрел сквозь пальцы, а с одного мальчика спрашивал сразу и воздавал ему полной мерой. прошлой зимою, съев одну малюсенькую сосульку, один мальчик заболел злой ангиной и три недели не гулял и даже не вставал с постели, потом у него страшно распухли нос и уши оттого, что он не пил хлористого кальция, когда зацвели злаковые, и к нему пришлось прикладывать пиявок, целых семь штук, по две на ухо и три на нос, украденной у отца сигаретой он просто подавился, и ему разрезали горло, чтобы её достать, в лиссабоне его спутали со знаменитым бандитом, арестовали и неделю продержали в тюрьме, а незнакомец в машине оказался цыганом с мешком и почти украл его, чтобы продать на органы, об этом даже писали в газетах, мы сами не видели, но няня домна фёдоровна целую неделю рассказывала об этом дольскому, а дольский пересказывал нам. мы не были трусами, даже мейрелеш не был, но каждому из нас с лихвой хватило бы пиявок к ушам и отцовой сигареты, чтобы понять намёк и стать паиньками. если бы нас хоть раз сбила машина в неположенном месте, мы потом всегда бы переходили дорогу только на переходе и только на зелёный свет, а один раз попавшись сорвавшейся с цепи соседской собаке, ни за что больше не стали бы её дразнить, но один мальчик не желал ничего знать о причинах и следствиях и продолжал отважно нарушать правила, а ведь он был совсем слабый оттого, что не ел мяса, свеклы и красных фруктов, и к тому же, перестал расти ещё в пелёнках, потому что с рождения решительно отказывался от рисовой каши и молока с пенками, и вот вчера он без спросу пошёл в лес и теперь лежал мёртвый в морге со следами ужаления козюлькой, а мы сидели в комнате дольского и смотрели на его правый синий башмак.
ну, что, пополдничаем и в лес, нерешительно спросил дольский, лучше в морг, сказал фонсека, хоть попрощаемся, так тебя и пустили в морг, сказал дольский, так тебя и пустили в лес, сказал фонсека, а я без спросу, сказал дольский, врёшь, сказал фонсека, отстань от него, сказал мейрелеш, тебя не спросил, сказал фонсека, ну, хватит, потом подерётесь, сказал перейра, что вы тут в темноте расселись и сговариваетесь, спросила няня домна фёдоровна, входя в комнату с подносом и щёлкая выключателем, заговоры, что ли, плетёте, смотрите, доплетётесь, вот один мальчик тоже всё плёл заговоры… это какой такой мальчик, воинственно спросил фонсека, если которого козюлька ужалила, то грешно говорить плохо про мёртвых, умный ты очень, сказала няня домна фёдоровна и поставила поднос на стол, тот мальчик тоже был очень умный, всё воображал из себя, пока не довоображался, вы кушайте булочки, а к ужину я пирог спеку. няня домна фёдоровна вышла, и в комнате стало тихо и очень холодно, будто она открыла окно, она не открывала, сказал шёпотом дольский, она только свет включила, без тебя знаю, тихо ответил фонсека, ну, хватит, махнул рукой перейра, а мейрелеш взял с подноса булочку и вдруг заплакал, но не потому что испугался, а просто так…
Лея ЛЮБОМИРСКАЯ
